Часть 16

Ну, там, в хоромах его еще много чего утрачено было безвозвратно: он-то как раз только-только полностью обставился. Понятно, что медведь немедленно лягушку к ответу призвал, ревел так, что два соседних теремка оглохли, но сам ведь кругом виноват. Опять же набежали полчища несметные из комиссий бесчисленных, суд состоялся, и признал он толстопята неправым. Постановил: все медведю назад вернуть, лягушке-квакушке, пострадавшей безвинно, полностью ремонт оплатить. А заодно и другие безобразия всплыли (как будто до сего момента начальство о них не ведало!): запретили медведю баньку строить, выдали предписание ежа обратно вернуть ко всем благам цивилизации.

Очень медведь недоволен был решением

Ну, там, в хоромах его еще много чего утрачено было безвозвратно: он-то как раз только-только полностью обставился. Понятно, что медведь немедленно лягушку к ответу призвал, ревел так, что два соседних теремка оглохли, но сам ведь кругом виноват. Опять же набежали полчища несметные из комиссий бесчисленных, суд состоялся, и признал он толстопята неправым. Постановил: все медведю назад вернуть, лягушке-квакушке, пострадавшей безвинно, полностью ремонт оплатить. А заодно и другие безобразия всплыли (как будто до сего момента начальство о них не ведало!): запретили медведю баньку строить, выдали предписание ежа обратно вернуть ко всем благам цивилизации.

Очень медведь недоволен был решением суда, все понять не мог, как это он виноватым у них оказался! Неохотно, но начал потихоньку восстановительные работы вести. Да и то сказать: все норовит халтурой от соседей отделаться: у лягушки-квакушки по ходу его ремонтных усилий два сердечных приступа случилось.

Медленно, очень медленно восстанавливается жизнь в тереме-теремке, но надежда у жильцов на прежнее благополучие все же есть. Иной раз сядут они на лавочку да вспомнят котика, соседа своего бывшего непутевого. Хоть и охламон был, каких мало, но нет-нет, но и мелькнет мысль, что все же лучше этого зверюги. Медведь переругался со всеми, всех обхамил, всем кровушки попил! Вот и думай, какое из двух зол меньше – дебошир, пристрастный к валерьянке, или этот, с позволения сказать, уважаемый гражданин, ничем не обделенный, кроме разве что совести, да малой толики порядочности.

Да, а мышку-норушку медведь так к стояку и не подключил, говорит, не его это дело. Слишком мелкое, мол, и ничтожное. И так уж все за его счет живут и хоромы свои затхлые по новой отстраивают. Соседи советуют ей опять же в суд идти и искать там правды. Наверное, она так и сделает – с силами соберется, да еще бумажек всяких накопит о своем бедственном положении, ну, и пойдет доказывать всему свету то, что, собственно говоря, и так каждому мало-мальски мыслящему зверю ясно и понятно, как и то, например, что в лесном царстве-государстве перед судом все имеют равные права. Сама же мышка-норушка не раз высказывала в этом еретические сомнения, что ж, ей, наверное, видней.

МАМЕНЬКИН СЫНОК.

Ретро-повесть.

– Это что такое? – Сурово глядя на горничную сквозь пенсне, проговорил Павел Андреевич. – Я вас, Маруся, спрашиваю! Что же вы молчите?

При этом строгий хозяин указывал перстом на крохотного щенка, сидевшего на полу кухни и моргавшего глазенками, вертя гладкой лопоухой головкой. За спиной Павла Андреевича красноречиво гремела посудой кухарка, очевидно, выражая таким образом согласие с каждым его словом.

– Ой, да чего вы до меня причипились, барин! – Нисколько не убоявшись гнева хозяина, возмутилась молоденькая горничная. – Це ж Леокадия Ильинична цуцика принесла. Вот с нее и спрашивайте.

Павел Андреевич как-то неловко дернулся, представив себе разговор с женой.