Двадцать пятая часть (Новорусская история)

Поэтому и следила за рукой сопровождающего, подумав, что если нажмет с минусами, то попадет в какую-нибудь пыточную – давала о себе знать привычка из арабских времен присматриваться ко всему, ориентироваться тщательно там, где находишься, чтобы в случае опасности спастись бегством. Но охранник нажал верхний, третий этаж, который, как впоследствии станет ей известно, был полностью в распоряжении Риммы.

Хозяйка сидела в плетенном кресле возле небольшого фонтана из морской воды — Римма болела астмой, любила дышать подобием морского воздуха, нагнетаемого бесшумным вентилятором.

— Садись, — она, наслаждаясь струей влажного воздуха и не открывая от блаженства глаза, показала рукой на

Поэтому и следила за рукой сопровождающего, подумав, что если нажмет с минусами, то попадет в какую-нибудь пыточную – давала о себе знать привычка из арабских времен присматриваться ко всему, ориентироваться тщательно там, где находишься, чтобы в случае опасности спастись бегством. Но охранник нажал верхний, третий этаж, который, как впоследствии станет ей известно, был полностью в распоряжении Риммы.

Хозяйка сидела в плетенном кресле возле небольшого фонтана из морской воды — Римма болела астмой, любила дышать подобием морского воздуха, нагнетаемого бесшумным вентилятором.

— Садись, — она, наслаждаясь струей влажного воздуха и не открывая от блаженства глаза, показала рукой на свободное плетенное кресло и продолжала говорить, употребляя нередко непонятные Аде слова. — Ты вроде не дурцинея, хотя сама из Криворожья…

— Из Луганской области, — уточнила она.

— И я о том же — из криворожья, из того же мухосранска. Хоть тебя сам Велимир выписал с подружкой внагрузку, но знай: парадом здесь командую я и никаких прошмандовок рядом с собой не потерплю. Не ты первая и не последняя. Колись: как сюда попала и зачем? Отравить нас?

Аделаида обмерла. Она еще не знала, что на жаргоне «отравить» означает «ограбить». Откуда грымза прознала, что она на самом деле вчера чуть не травонула Велимира?

— Вякай, вякай, — подстегнула ее хозяйка и даже один глаз открыла, чтобы взглянуть на собеседницу.

— Ну… — начала она.

— Гну! — последовало резкое замечание.

Аделаиду от оскорбительного выкрика передернуло всю, ей захотелось нагрубить этой куче подтяжек и косметики, драгоценных украшений и супермодного шмотья, но взяла себя в руки, не стала, что называется, лезть в бутылку. Скрестила средние пальцы с указательными – так еще школьные подружки учили, чтобы вранье не считалось враньем.

— С поезда снял, — сказала она твердо.

— Не с панели, а с поезда? С порнопоезда или как это у вас называется – эротического? – продолжала издеваться Римма.

— С фирменного поезда «Донбасс», «Донецк-Москва», номер девять.

— Номер девять? Твои прыщики и на третий не тянут.

— Какие есть – все мои, — отрезала Аделаида и тут же пожалела об этом – грымза выводит ее из себя, а она поддается.

Неожиданно Римма отодвинулась от струи морского воздуха, видимо, время процедуры истекло, и развернулась лицом к гостье, принялась бесцеремонно, пытливо и даже въедливо как бы буравить взглядом ее глаза. Вытерпеть взгляд серых, с прищуром беспощадных гляделок Ада долго не смогла – пыталась держаться, но куда ей было состязаться в игре кто кого пересмотрит с Риммой, которая прошла в местах столь отдаленных великолепную психологическую школу. Непроизвольно слезы навернулись, а Римма насиловала и насиловала ее своим взглядом, и Ада, мысленно вскрикнув «Мама родная, какая же она Баба Яга!», и сдалась, опустила голову, чтобы та не заметила предательской влаги в ее глазах.

— Будем сосуществовать или дружить? – спросила хозяйка, великодушно предлагая свои варианты капитуляции побежденной стороне.

— А это уж как получится, — ответила тут же Ада и опять пожалела: язык поспешил сболтнуть, не дождавшись, пока голова подумает.