Одиннадцатая часть (Рашен Баб)

Али забыли, что я реабилитирован, передо мной извинились и компенсацию заплатили? Ежели забыли, то документик могу предъявить…

— Не обижайся, дедушко, и извини. Без злого умысла вспомнилось. Ты лучше скажи, а вообще как немец вел себя?

— Вроде того, вербовал он меня или нет? – вскипел дед Филолай. – Мил человек, ты меня на скользкое не вытолкнешь. Я варнак со стажем, знаю, как с гражданами начальниками вожжаться… Что вам еще от меня надо? Что еще?

— Не о том говорим, — вкрадчиво остановил поток вопросов хозяина гражданин начальник. – Мы знаем, что вы незаконно были репрессированы,

Али забыли, что я реабилитирован, передо мной извинились и компенсацию заплатили? Ежели забыли, то документик могу предъявить…

— Не обижайся, дедушко, и извини. Без злого умысла вспомнилось. Ты лучше скажи, а вообще как немец вел себя?

— Вроде того, вербовал он меня или нет? – вскипел дед Филолай. – Мил человек, ты меня на скользкое не вытолкнешь. Я варнак со стажем, знаю, как с гражданами начальниками вожжаться… Что вам еще от меня надо? Что еще?

— Не о том говорим, — вкрадчиво остановил поток вопросов хозяина гражданин начальник. – Мы знаем, что вы незаконно были репрессированы, реабилитировали вас и извинились…

— Спасибо, гражданин начальник. Спасибо, — дед Филолай при этом манерно поклонился неизвестному, едва не ударился лбом о столешницу – сидели они втроем за пустым столом, поскольку хозяин и чаю незваным гостям не предложил. И это при том, что чайник в зеве русской печи давно и призывно ныл.

— Дед, ты веди себя соответственно, — сделал замечание участковый.

— А я и веду себя соответственно, — повернулся, все равно, что вскинулся, к нему хозяин.- Я вас не звал к себе.

— Хочешь, чтобы мы повесткой тебя вызвали? – пригрозил Семен.

— Вызывай! – согласился дед Филолай, и хотел было предложить им в связи с этим очистить избу.

— Только без этого, — приструнил участкового гражданин начальник. – Никаких повесток… Скажите, пожалуйста, Спиридон Кириллович, — неизвестный неожиданно назвал деда по имени и отчеству, чем удивил хозяина, который не слышал ни своего имени, ни отчества многие годы, поскольку все его звали Филолаем. Может, при советской власти в сельсоветских бумагах таились они, приходили оттуда с извещениями о налоговых обложениях Сыромытникова С.К., но в расшифрованном виде их давно не слышал, чудно прозвучало это «Спиридон Кириллович», вроде бы как и не свое, но искру уважения к неизвестному все же высекло, — а ваш постоялец никогда не говорил о Джеймсе Бонде?

— Говорил, — признался возрожденный Спиридон Кириллович. – Как же, было дело…

— При каких обстоятельствах? Вспомните, вспомните, Спиридон Кириллович, это очень важно…

— По видаку он Валентине показывал фильмы про этого английского шпиона, ну и мне не запрещалось смотреть… Потом эти фильмы и по телику крутили… Ну я и сказал Вальке, что это все брехня. Валька, он же немчура, спросил: «А что такое брехня?» Я и растолковал, что это за штуковина, вот и весь сказ.

— И больше ничего не говорил? — в вопросе гражданина начальника чувствовалось немалое разочарование.

— Ни полсловечка.

На том странная беседа с начальниками и закончилась.

4

Шумиха о фрау Валентине Вольф нашла отражение в аналитических материалах натовских спецслужб, которыми они вооружали политиков. Вначале образовалась пауза, своего рода собирание с силами, когда ни шпионы, ни их начальство не могли понять, что же творится в пригородах Берлина с русской женщиной. Из кабинета в кабинет переползало множество версий, которые как паутиной окутывали каждого чиновника, соприкасавшегося с феноменом. Потом европейско-натовская бюрократия как бы очнулась, и множество различных организаций на правах совершенно секретного задания было озабочено сбором любых сведений о русской Гигантелле.