Традиция Бритаев

Со всей этой традицией Бритаев соприкасается лишь слегка. Оно и понятно. Осетинский драматург замыслил, используя литературные и фольклорные традиции, решить новые проблемы, выдвинутые эпохой решительной освободительной борьбы трудящихся масс. Этим вызвано выдвижение на первый план борца за свободу из рядов простых смертных. Этим вызвано и то, что в драме Бритаева показаны поиски героем пути и средств к освобождению, а уже вместе с этим и его «нравственное и умственное совершенство».

Коренное обновление проблематики, связанной с разработкой темы Прометея в литературной традиции в этом сказалась прежде всего «ломка традиций» Бритаевым. Реальность быта, обстановки, психологии и т. д. это уже элементы, вызванные самым пафосом, идейной направленностью замысла.

Л. П. Семенов правильно поступил, когда, установив «ломку традиций», не пошел по пути поисков дальнейших литературных схождений. «Ломка» столь основательна, что соприкосновение обнаруживается лишь в самых общепринятых условностях в трактовке образа Прометея Амрана.

Л. П. Семенов подробно описал в упомянутой статье все возможные фольклорные истоки произведения. Он привел почти все известные кавказские варианты легенды об Амране. Но весь этот материал, интересный сам по себе, как самостоятельный экскурс в кавказский фольклор об Амране, никак не способствует выяснению идейной концепции драмы Бритаева.

Дело в том, что драма Бритаева не является ни очередным вариантом трактовки образа Прометея в рамках многовековой литературной традиции, ни обработкой кавказского, точнее осетинского фольклорного сюжета. Конечно, в драме есть и прикованный к стене пещеры Амран титанбогоборец, и пастух, чья попытка освободить Амрана кончается неудачей. Но все это наиболее общие, внешние, условные моменты произведения, которые не вводят нас в круг идейных исканий автора.