Часть 11

Хоть и хорошая она женщина, ничего сказать не могу. Но Михалыч все к ней из-за Димки цеплялся: пальто старое, кормит его не тем, смотрит не так. Бить, правда, перестал при внуке. Бить перестал.

— Бывает. Стольких людей он огорчал, а в оконцовке все же нашел нужность свою. Ты закончишь, я потом тоже случай расскажу. У меня был по первой ходке.

Разлили последнее. Послали гонца.

— Внук выучился и подался в органы. Лет двадцать ему было. А менты – они не различают, пьяный не пьяный, город не город, носятся как черти. На «девятке» они ехали. Куда –

Хоть и хорошая она женщина, ничего сказать не могу. Но Михалыч все к ней из-за Димки цеплялся: пальто старое, кормит его не тем, смотрит не так. Бить, правда, перестал при внуке. Бить перестал.

— Бывает. Стольких людей он огорчал, а в оконцовке все же нашел нужность свою. Ты закончишь, я потом тоже случай расскажу. У меня был по первой ходке.

Разлили последнее. Послали гонца.

— Внук выучился и подался в органы. Лет двадцать ему было. А менты – они не различают, пьяный не пьяный, город не город, носятся как черти. На «девятке» они ехали. Куда – не знаю, может, катались. За рулем, правда, другой сидел, но тоже их сотрудник. Выпившие, конечно. Четверо их было, воткнулись в столб, недалеко здесь, на Пролетарской. Там сейчас высотку строят. Поняли где? Ну вот… Трое всмятку, Димка тоже в их числе. Один выпал, спасли. Молодые все. МВД все оплатило, похороны за счет государства, все компенсации как погибшим при исполнении…

Все закурили.

— Михалыч сильно изменился после этого случая. То как-то его прикрывали, специалист все же, токарь неплохой. Проспится, опять работает. Премии лишали, конечно. А тут запил конкретно. Уволили, правда, по собственному – жалко мужика. Завод, хотя, наш тоже вскоре прикрыли, с перестройкой этой. Видел его как-то, Михалыча, банки алюминиевые собирал. Старуха, говорит, к старшой уехала, на Волгу, квартиру разменяли – ему общагу. Жилье пропил. Опустился. Может, и не живой уже. Цепляться не за что.

Пришел посыльный, на него заворчали:

— Дурака за одной посылать, он одну и принесет.

— Давай помаленьку, не по полной.

— А в общем, мужики, я так скажу: какой бы ни был никудышный человек, а Бог шанс ему все равно даст на оправдание.

— Бог даст, Бог и заберет.

Мы снова выпили.

Солдатский взвод идет пыля,

И песня будит городок,

И осыпают тополя, и осыпают тополя

Лебяжьим пухом даль дорог.

Песня нашей роты

Дерево моего детства? Конечно, тополь!

Высокие, старые, они росли в три ряда в нашем провинциальном дворе. Я, тогда ученик начальной школы, частенько слонялся между ними в ожидании других пацанов. Иногда мы залезали по веткам довольно высоко. Земля внизу была утоптанной, плотной…

«Да какой же лук из тополя?!» – возмущался врач «Скорой помощи». Ехали мы быстро. С мигалкой.

Странно, но после этого случая я стал лучше учиться и получил разряд по шахматам. Опять же, стихи…

Маму позвал Сашка Горностаев (вероятно, потомок дворян, думается мне сейчас), наш сосед с первого этажа. Идейный вдохновитель этой луковой затеи. Ветка не ломалась – Сашка предложил покрепче уцепиться за верхнюю, а на нижней попрыгать. Сломались обе. И по пути еще три. Очнулся на земле. Конечно, надо иметь свою башку на плечах. С тех пор ее украшает серьезный шрам: приземлялся я вниз головой. Когда зашивали, побрили наголо. Сломал еще левую руку и несколько пальцев там, по мелочи…

Она была беременна третьим. На восьмом месяце. «Лешка улыбался и меня успокаивал. Поэтому у меня выкидыш и не случился.