Часть 16

А я, в свою очередь, беседовал с ними, читая и перелистывая страницы. У меня уже выработалась привычка: ставя книги на полку, я ласково поглаживал корешки пальцами — так гладят любимую кошку или собачку. Удручало лишь одно: книг тысячи и тысячи и живи хоть два века — все их не прочесть.

Валентина Ивановна передала мне ключ от висячего замка, которым запирали библиотеку, и собралась уходить, но дверь открылась, и на пороге появилась Галка. Пальто на ней было не застёгнуто, в руках она держала портфель и белую вязаную шапочку.

— Валентина Ивановна,

А я, в свою очередь, беседовал с ними, читая и перелистывая страницы. У меня уже выработалась привычка: ставя книги на полку, я ласково поглаживал корешки пальцами — так гладят любимую кошку или собачку. Удручало лишь одно: книг тысячи и тысячи и живи хоть два века — все их не прочесть.

Валентина Ивановна передала мне ключ от висячего замка, которым запирали библиотеку, и собралась уходить, но дверь открылась, и на пороге появилась Галка. Пальто на ней было не застёгнуто, в руках она держала портфель и белую вязаную шапочку.

— Валентина Ивановна, мама попросила меня взять «Кавалер Золотой Звезды» Бабаевского. Она есть в библиотеке?

— Есть, Галочка. Но извини меня, мне очень некогда. Давай в следующий раз. Хорошо?

— А можно, я Коле помогу, а потом сама найду книгу?

Валентина Ивановна перевела взгляд с Галки на меня, чему-то улыбнулась и сказала:

— А вы ссориться не будете? А то я вижу: вас никак мир не берёт.

— Что вы! Мы давно уже не ссоримся, у Коли спросите.

— Ну, что ж, замечательно! Тогда ты будешь разбирать книги по алфавиту, а Коля – раскладывать по полкам. Договорились? А я побежала.

Она быстро вышла, прикрыла за собой дверь, и, после её ухода, в наступившей тишине, я услышал посвистывание весеннего ветра за окном, и мягкое царапанье по стеклу веток берёзы, стоящей рядом со школой.

Галка подошла к столу у двери, положила портфель с шапочкой на стул, затем повернулась, отвела руки назад и, забавно подпрыгивая на носках, скинула пальто на спинку.

— Ого! Сколько навалили! — сказала она, оглядывая груду книг. – Неужели так много читают?

— Думаешь, ты одна грамотная? – не очень дружелюбно сказал я. Приход Галки испортил настроение: мало того, что вчера выставила меня пред своей матерью круглым дураком, так ещё и сюда заявилась, лишив всегда желанного занятия – побыть один на один с книгами.

— А ты опять за своё? – сказала Галка, присаживаясь к столу. – Опять будем ссориться?

— А ты за ответом пришла?

— Каким ещё ответом? – она, вроде бы, непонимающе взглянула на меня снизу вверх

— Ну… — я замялся. – Ты вчера просила ответить.

— А, ерунда! Я пошутила. И я давным-давно знаю ответ.

-. Врёшь ты всё. Что ты можешь знать?

— А вот знаю. Хочешь, могу сказать?

— Скажи.

Она переложила на столе с одного места на другое несколько книг, решительно тряхнула головой и сказала:

— Ладно, сам напросился, — она немного помедлила, потом, глядя на меня в упор, сказала: — Ты в меня влюбился, но почему такой злой — не могу понять. Что, не так?

Книга, которую я только что взял со стола, едва не выпала из рук. Я пытался что-то сказать, но лишь беззвучно шевелил губами и краснел, краснел… Галка прыснула в кулак, а потом и расхохоталась.

— Какой ты смешной, Колька! Да не смотри ты на меня так!

Она ещё и издевается… Этого я вынести уже не мог. Я положил книгу на стол, вынул из кармана ключ и бросил его перед ней.

— Ну и смейся, — тихо сказал я и пошёл к двери.

Галка выскочила из-за стола, загородила мне дорогу и схватила за рукав.

— Коля, постой! Я же ещё не всё сказала.

— Пусти! – я вырвал руку. – Чего тебе ещё?

— Ты тоже… Ты тоже мне нравишься.

Она открыто смотрела на меня, и я увидел, как по её щекам разливается яркий румянец — такой яркий, что в нём почти растворились её конопушки. Длинные, изогнутые ресницы вдруг часто-часто затрепетали, и она опустила глаза.

— Теперь и ты можешь смеяться.

Мы стояли друг перед другом и молчали. Даже не знаю, сколько мы молчали — время для нас остановилось.