Часть 25

Маруся утверждает, что она…– Леокадия замялась, потому что в гостиной играли дети.

– Щенков она ждет, чего уж тут! – Громко крикнула Маруся из столовой, где накрывала на стол.

– Маруся! – Дружно возмутились супруги Савеленко.

– Дети, идите к себе! – Приказал Павел Андреевич.

– Папа, я тоже хочу послушать про щеночков Мурзилки, – захныкал Костик. Леночка же безоговорочно покинула гостиную и удалилась в детскую.

– Константин! – Как взрослому, только немного повысив голос, потребовал отец. Мальчик смирился, по опыту зная, что с родителями лучше не спорить. Нет,

Маруся утверждает, что она…– Леокадия замялась, потому что в гостиной играли дети.

– Щенков она ждет, чего уж тут! – Громко крикнула Маруся из столовой, где накрывала на стол.

– Маруся! – Дружно возмутились супруги Савеленко.

– Дети, идите к себе! – Приказал Павел Андреевич.

– Папа, я тоже хочу послушать про щеночков Мурзилки, – захныкал Костик. Леночка же безоговорочно покинула гостиную и удалилась в детскую.

– Константин! – Как взрослому, только немного повысив голос, потребовал отец. Мальчик смирился, по опыту зная, что с родителями лучше не спорить. Нет, их никогда не били, но без обеда и без сладкого Костик в последнее время и так оставался слишком часто.

– Итак, ты предлагаешь мне осмотреть собаку, потому что Маруся, большой знаток в зоологии, должен заметить, предположила, что упомянутая собака беременна! – С деланным спокойствием проговорил Павел Андреевич.

– Да! – Смело бросилась на амбразуру Леокадия. – Ты ведь знаешь, что ветеринар живет далеко, и потом, ну, не можем же мы за ним посылать в таком простом случае.

– Позволь тебе напомнить, что я учился в университете не для того, чтобы животных осматривать. А вдруг я подхвачу какую-нибудь инфекцию, и завтра передам ее больным? – Ужас перед любой инфекцией был навязчивой идеей Павла Андреевича.

– Я понимаю, – согласно кивала головой в такт словам мужа Леокадия, – но ты сам говорил всегда, что Мурзилка – собака хорошая, и щеки у нее будут славные.

– Я говорил – ладные, – поправил ее муж, – и потом, собаки ¬– существа очень живучие. Чего ты боишься?

– У нее же никогда раньше щенков не было, а вдруг что-нибудь с ней случится, – жалобно простонала Леокадия, и синие ее глаза наполнились слезами.

– Ну, хорошо, хорошо! – Сдал свои позиции любящий муж.

Павел Андреевич, преодолевая брезгливость, все-таки осмотрел собачку и даже прослушал ее своим драгоценным фонендоскопом, который после этого безобразия собственными руками отмывал гигиеническим мылом, не доверяя прислуге. Жене он доложил, что с собакой все в порядке, и он поймал, как бьются сердечки щенят.

Леокадия успокоилась и стала ждать появления потомства Мурзилки, что и случилось в положенное время. Конечно, не потребовалось особенных усилий, чтобы просчитать, кто был виновником переполоха – никогда и ни к кому больше собачка не проявляла такой благосклонности, как к потрепанному судьбой и не очень обаятельному Панычу. Мурзилка до последнего несла героически службу и была очень недовольна, что пришлось ее покинуть ради такой мелочи, как появление деток.

Щеняток родилось пятеро, и Мурзилка их не очень баловала – приходила к ним только, когда было положено кормить малышей, да на ночь. Леокадия устроила юную поросль Мурзилки очень неплохо – в деревянной коробке из-под шампанского, где набросала всяких теплых тряпок и даже подшила вниз вату. Кажется, Мурзилка считала, что хозяева проявили невиданную щедрость, так как она привыкла к спартанским условиям, и воспитывала деток весьма сурово.