Часть 4

Я продам свою. Возьмём деньги в охапку и уедем в другой город. Давно хотел переехать поближе к природе. Как, Шурик? Соглашайся.

— Я тебе перезвоню, Боря.

Шура отложила телефон, села на кровати и задумалась.

Со мной происходило что-то неладное. Снова стал ощущать поднимающую лёгкость, но скорбные мысли и беспокойные чувства удерживали меня внизу, и воспарить не получилось. Я должен спасти свою жену! Каким-то образом мне удалось расположиться напротив неё. Приготовился признаться Шуре в своей глупости, мстительности и нелюбви к ней. Необходимо было уговорить её принять предложение Бориса. Знал, что она меня не видит,

Я продам свою. Возьмём деньги в охапку и уедем в другой город. Давно хотел переехать поближе к природе. Как, Шурик? Соглашайся.

— Я тебе перезвоню, Боря.

Шура отложила телефон, села на кровати и задумалась.

Со мной происходило что-то неладное. Снова стал ощущать поднимающую лёгкость, но скорбные мысли и беспокойные чувства удерживали меня внизу, и воспарить не получилось. Я должен спасти свою жену! Каким-то образом мне удалось расположиться напротив неё. Приготовился признаться Шуре в своей глупости, мстительности и нелюбви к ней. Необходимо было уговорить её принять предложение Бориса. Знал, что она меня не видит, но надеялся, что услышит. Я встал перед ней на колени и начал говорить. Сознался в своих эгоистичных намерениях, в том, что использовал её в качестве домохозяйки для обеспечения удобства в быту. Она была мне мамой, работницей, кухаркой и уборщицей. Со временем в качестве любовницы воспринимать её не смог. Представление, что сношаюсь с матерью обрубало желание. Я искал причин избегать близости с ней и утешался нередкими любовными связями. Признаюсь, я — негодяй, лишил свою супругу семейного счастья, детей и любви. И чтобы восстановить порушенное, она должна выйти замуж за Бориса.

Шура сидела неподвижно, по-прежнему мысленно уйдя в себя. Она не слышит меня! Я подвинулся к ней совсем близко и коснулся её руки. Шура чуть вздрогнула, смешно моргнула глазами и заволновалась. Я решился на большее. Подошёл к ней вплотную и обнял за плечи. Теперь её голова находилась на уровне моего солнечного сплетения. Если бы я был в теле и в здравии, то лицом она уткнулась бы мне в живот. Она сидела, я стоял перед ней. Гладил её плечи и спину. Я старался. Остатки человеческого тепла, которые ещё не исчезли, направил на супругу. Шура заплакала.

— Миша, я знала, что ты любил меня.

Нет! Не то! Шура, не любил!

— Ах, что это я! Знаю, что любишь меня и сейчас.

Не люблю! Жалею! Пожалуйста, позвони Борису!

— А я придиралась к тебе. Прости.

Не придиралась! Ты всегда была права. Прощать не за что. Ты меня прости.

— Я чувствую тебя… очень близко… как будто обнимаешь меня… В жизни ты никогда этого не делал. Прости, что не давала повода для ласк.

Что ты говоришь, Шура! Перестань! Звони Борису!

Лёгкость, отрывающая меня от земли, набирала силу. Я крепко держался за Шуру. Наконец, она взяла телефон.

— Борис, я решила.

— Хорошо! Мы будем счастливы, вот увидишь!

— Борис, я люблю его.

— Кого?

— Мишу.

— Шурик, он умер. А до этого очень некрасиво поступил с тобой. Жестоко, можно сказать.

— Борис, я люблю Мишу и не могу принять твоё предложение.

— Шурик, ты подумай хорошенько. У нас в запасе несколько дней. Я подожду.

— Борис, моё решение окончательное. Спасибо тебе. Пока!

Лёгкость превозмогла мои усилия, я стал постепенно удаляться от Шуры. Слышал, как позвонили в дверь. Видел, как в квартиру вошли санитары, прошли в ванную, оценили обстановку и потребовали оплату своей бесплатной услуги. Успел заметить несчастное лицо Шуры, услышать её бесполезные доводы, просьбы и моления.