Часть 7

«Только не так как Артур Чилингаров! – предупредил начальник.- С ним тоже вот такой разговор состоялся, он уехал к себе в Тикси, освободил себя от обязанностей первого секретаря райкома комсомола и явился к нам на работу. Я ему дал от ворот поворот: мы с улицы на работу в ЦК не берем!» После этого Чилингаров стал знаменитым полярником, Героем Советского Союза, многолетним зампредом Государственной Думы.

А я оказался в секторе информации ЦК ВЛКСМ. Обязанности мои были в основном спичрайтерские, но я стал интересоваться практикой и теорией информации. К примеру, в секторе накапливалась и обрабатывалась информация на картах с так

«Только не так как Артур Чилингаров! – предупредил начальник.- С ним тоже вот такой разговор состоялся, он уехал к себе в Тикси, освободил себя от обязанностей первого секретаря райкома комсомола и явился к нам на работу. Я ему дал от ворот поворот: мы с улицы на работу в ЦК не берем!» После этого Чилингаров стал знаменитым полярником, Героем Советского Союза, многолетним зампредом Государственной Думы.

А я оказался в секторе информации ЦК ВЛКСМ. Обязанности мои были в основном спичрайтерские, но я стал интересоваться практикой и теорией информации. К примеру, в секторе накапливалась и обрабатывалась информация на картах с так называемой краевой перфорацией. Где-то уже были чудовищные по размерам ЭВМ с бобинами, а у нас девочки печатали текст на картах, щипчиками выщипывали перфорацию в соответствии с перечнем ключей, так сказать, кодирования. Чтобы извлечь нужные перфокарты, нужно было массив поместить в селектор, с помощью спиц, ничем абсолютно не отличимых от вязальных, «набрать» код и потрясти, пока не выпадут нужные карты. Был даже специальный электрический «трясун»… И я завел свою писательскую книжку на таких перфокартах. Даже она позволяла устанавливать совершенно неожиданные связи между материалами, которые оставались недоступными для моего ассоциативного мышления по причине засорения серого вещества шаблонами, догмами и предрассудками – последние, как правило, какое-то время гордо именуются кандидатами в кандидаты наук научными категориями.

Стал я почитывать работы К.Шеннона и книжки о нем, Черри, Моля, Китайгородского и так далее. Меня покорила формула Шеннона: информация то, что устраняет неопределенность. А что не информация, то шум. Очень важным для меня было открытие, что информация — это всеобщая категория, такая же, как пространство и время. После книги Абрахама Моля о музыке с точки зрения теории информации я стал задумываться о художественной литературе с той же точки зрения.

У меня уже был собственный творческий опыт и опыт учебы у классиков. Например, я буквально расчленял «Даму с собачкой» Чехова на предложения, образы, реплики и пытался улучшить его текст. Увы, успехом не увенчалась ни одна попытка. Если по большому счету, то для таких писателей как Чехов, видимо, существуют каналы прямой связи с Небом, подсознание настоящего писателя соединено с массивом мировой информации. Чем больше писатель, тем он тоньше и точнее улавливает сигналы оттуда и воспроизводит их.

Но это не освобождает от обязанности знать и понимать природу художественной литературы и искусства в целом. На примере чеховского текста я понял, что каждое слово, а уж тем более образ, имеют определенный период и силу воздействия на воображение читателя.

То есть этот процесс можно изобразить на графике в виде кривой: по вертикали отложить степень воздействия, прежде всего, скажем, эмоционального, а по вертикали – продолжительность воздействия во времени. Если попытаться изобразить так весь процесс чтения той же «Дамы с собачкой», то мы получим невообразимо сложную ленту, если вообще не клубок таких кривых.