Искусство и политики

Одним из наиболее точных выражений этой новой постанов­ки вопроса о связи может считаться до­клад прошедшего зигзагообразный путь от феноменологии до ультралевого культурно-художественного экстремизма француз­ского эстетика Микеля Дюфрена на VII Международном эсте­тическом конгрессе, озаглавленный им «Искусство и политика». «Не существует ли политическая функция искусства, которая не окажется консервативной? — задался вопросом этот вырази­тель леворадикальных по литико — эстетических воззрений.— Быть может. Но тогда придется отказаться от взгляда на поли­тику и эстетику как на разграниченные области, сферы дейст­вия, цели и средства которых совершенно различны: завоевание власти, с одной стороны, создание шедевров — с другой. Возмож­но, надо переориентировать установившуюся между ними связь и, вместо того чтобы размышлять о том, как искусство может быть революционным, спросить себя, как может революция быть художественной… Необходимо пересмотреть понятие ис­кусства. Искусство, о котором мы говорим, должно само творить свою революцию, не подчиняясь политическим запретам» К

В этом программном тезисе как бы преломляются реальные особенности контркультуры и всего леворадикального протеста 60-х годов, отличительными чертами которого были попытки эстетизации политической деятельности, внесение в нее игрового, карнавального духа («То был сплошной карнавал» — вспоми­нают сами участники леворадикальной конфронтации). Эта чер­та была присуща контркультурному протесту чуть ли не с мо­мента его зарождения и была вызвана теснейшим взаимопро­никновением политических и художественно-эстетических форм протеста. Особенно ярко эта черта проявилась в самом стиле контркультуры, в экспрессивной форме «граффити», массового художественного творчества, общей стихии праздничности.