Учение о душе

Помимо нетелесного, нерушимого и невидимого за пределами небесного свода мира, мироздание включает в себя второй мир, охватывающий пространство от небосвода до Луны (это телесный, чувственно воспринимаемый и нерушимый мир) и подлунный мир, подверженный распаду. Каждому миру соответствует своя действующая причина, иерархически связанная с причинами, действующими в других мирах, вплоть

Помимо нетелесного, нерушимого и невидимого за пределами небесного свода мира, мироздание включает в себя второй мир, охватывающий пространство от небосвода до Луны (это телесный, чувственно воспринимаемый и нерушимый мир) и подлунный мир, подверженный распаду. Каждому миру соответствует своя действующая причина, иерархически связанная с причинами, действующими в других мирах, вплоть до бога как первой и не обусловленной причины. Мировой процесс или поступательное движение творений, порождений и композиций берет начало из унитарного бога с сотворением им первой пары, то есть материи и формы как простых единств. Его продолжение мы находим в происходящем из единства материи и формы утроении (троице): уме, небесных телах и четырех элементах. Разнообразные композиции четырех элементов или субстанций (ума, рациональной души, чувствующей души и природы) образуют, в свою очередь четверной порядок, охватывающий все преходящее, подверженное распаду. Эта целостная концептуальная картина мироздания, дополненная учением о сущностном единстве формы в небольшом трактате «О единстве» (De Unitate), свидетельствующем о пантеистической склонности ума Гундисальво, достойна, как утверждал в свое время А.Бонилья, отсаться, как и ее автор, «вечным памятником в истории философии» (329).

Учение о душе – одно из центральных в демонстрируемой здесь философской «системе». Оно представлено в трактатах «О душе» и «О бессмертии души».

Первым и главным вопросом трактата «О душе» (De anima) является вопрос о существовании души. Гундисальво исходит из наблюдаемого нами вольного «чувствования и движения» некоторых тел и отсутствия подобной «воли» у других тел, например, у камней. Другими словами, указанное свойство либо присуще, либо не присуще вещам. Свойственность воли вещам означала бы обусловленность их волей. Не свойственность обусловливала бы чувствование и движение вещей другими вещами.

Философ полагает, что свойство вольного или самодвижения вещи представить невозможно, поскольку ничто не может одновременно пребывать в потенции и в акте. Следовательно, нет ничего, что двигалось бы само собой; напротив, все, что движется, движимо чем-то другим. Существует нечто, внешнее телу; благодаря этому нечто тело чувствует (ощущает) и движется произвольно (свободно). Нечто, которое одушевляет тело, делает его чувствительным и сообщает ему произвольное движение, «мы называем душой или, замечает Гундисальво, как вам будет угодно» (dicatur anima, aut quomodo libet aliter) назвать это нечто.