Влияние заимствованных фрейдистских компонентов

Оно приво­дит в эстетике контркультуры к тому, что социально-историче­ская детерминация искусства и форм художественного твор­чества изображается как извращение и искажение некой под­линной чувственно-эстетической природы человека. Поэтому исследование «противоестественного» с этой точки зрения, со­циально-отчужденного содержания психологии художественно­го творчества становится разнозначным изучению того, насколь­ко репрессивной цивилизации удалось исковеркать и переина­чить психику «естественного человека», «прирожденного худож­ника» — Орфея. Такого рода натуралистический редукционизм свойствен не только эстетике контркультуры, но и всему современному лево­радикальному сознанию. Вместе с тем натурализация челове­ческой природы и противопоставление чувственности индивида его духовно-рациональным способностям возникает в социаль­ной эстетике контркультуры не случайно: в идеалистической и метафизической форме здесь отражаются факты, которые были глубоко осмыслены Марксом в категориях отчужденного худо­жественного творчества и шире — в категориях эксплуатации и отчуждения всей трудовой деятельности. В частности, Маркс показал механизм «натурализации» чело­веческой природы на примере отчуждения труда рабочего в условиях капитализма. Маркс описывает отчужденный труд как форму внешней, вынужденной деятельности, не принадлежащей сущности человека, служащей не удовлетворению потребности в труде, а являющейся средством удовлетворения иных — «естественных» — потребностей человеческого организма. Вслед­ствие этого человек только вне труда чувствует себя самим со­бой, а в процессе общественного труда он чувствует себя ото­рванным от своей собственной человеческой сущности. «В ре­зультате получается такое положение, что человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций — при еде, питье, в половом акте, в лучшем случае еще расположась у себя в жилище, украшая себя и т. д.,— а в своих человеческих функциях он чувствует себя только лишь животным. То, что присуще животному, ста­новится уделом человека, а человеческое превращается в то, что присуще животному»