Перенос акцентов с проблем политики на проблемы эстетики

В этой связи сам Маркузе признает, что в тех условиях, когда «убогая реальность» современного Запада может быть изменена только посредством «радикальной политической практики», в каком-то отношении является выражением «отчаяния», бегст­вом от реальности, стремлением к уходу в мир иллюзорных об­разов. И здесь Маркузе в определенном отношении прав, учиты­вая действительную эволюцию леворадикального движения в 70-х годах. Но в то же время он высказывает мнение, будто бы «искусство само по себе выражает истину, опыт, потребность, которые, хотя и не относятся к области радикальной практики, тем не менее являются важными компонентами революции» Здесь Маркузе уже не может не противоречить своим собствен­ным взглядам, выраженным в его предшествующих работах. Если в работах 50-х и 60-х годов революционность искусства Маркузе усматривал в его непосредственной политической дей­ственности, активности, то сегодня он называет революционны­ми те художественные направления, которые представляют «ра­дикальный разрыв с традицией в стиле и технике», и в качестве примера приводит экспрессионизм и сюрреализм. Как справед­ливо отмечает В. П. Шестаков, важную часть «аргументации, которую Маркузе пытается использовать для «опровержения» марксистской эстетики, он заимствует из формалистической эс­тетики с ее культом «автономной формы»… Здесь принципи­альный формализм, противопоставление формы и содержания выдается за радикализм в политике и новаторство в эстетике» *. В самом деле, в «Эстетическом измерении» Маркузе пишет, на­пример, следующее: «В отличие от ортодоксальной марксистской эстетики я усматриваю политический потенциал искусства в искусстве самом по себе, в эстетической форме как таковой. Кроме того, я утверждаю, что благодаря своей эстетической фор­ме искусство в значительной мере автономно по отношению к существующим общественным отношениям. В этой автономно­сти искусство одновременно и протестует против этих отноше­ний, и трансцендирует их. Поэтому искусство и разрушает гос­подствующее сознание, привычный опыт» .