Традиционная буржуазная организация жизни

Ее рациона­лизм и уравновешенность — почти не имеет сторонников в высо­кой культуре; не имеет она также и соответствующей системы культурных значений или стилистических форм с какой бы то ни было интеллектуальной или культурной респектабельностью. Что мы имеем сегодня, так это радикальный разрыв между культурой и общественной структурой, а именно такие разрывы исторически мостили путь к эрозии авторитетов, если не к со­циальным революциям» ,— сокрушается Д. Белл. В чем же, спрашивается, выход из этой «угрожающей» си­туации? На этот вопрос мы обнаруживаем у «новых» консерва­торов довольно-таки недвусмысленный ответ. Дело в том, ут­верждают они, что основная установка модернизма, заимство­ванная и доведенная до своего логического конца контркульту­рой, заключалась в стремлении выйти «за пределы», «по ту сто­рону» — культуры, морали, художественного вкуса. Однако, с их точки зрения, само существование искусства, культуры и ци­вилизации как таковой не может не покоиться на внутреннем принятии и одобрении идеи «предела», «границы». И этой «гра­ницей» консерваторы объявляют моральную норму традицион­ного буржуазного миропорядка, незыблемость которого охраня­ется не только репрессивной полицейской силой, но и охрани­тельной идеологией и культурой. Только в этом они и видят возможность выхода из тех «культурных противоречий», в ко­торых сегодня оказалось буржуазное общество. Так мы подошли к главному тезису социокультурной концеп­ции «нового» консерватизма — тезису о необходимости создания и массового распространения «новой» нормативной апологетиче — ско-охранительной системы политических и культурно-художе- ственных ценностей.