В поисках Цацы (Часть 82)

«Буря, скоро грянет буря!» Какая буря? На Капри рай и красота! Как только не стыдно, живя в таком раю, призывать к революции. И дружок его Ленин сюда приезжал из Швейцарии, где давно построен коммунизм без всяких революций. И как это возможно, живя в заграничном раю, задумывать у себя на родине революцию? И как только не стыдно, а ведь получилось! А певец пролетариата Максим Горький, где только он на Капри нашел «толстых и глупых гагар»? Может, это итальянки? Я пока встречала толстых и некрасивых — и ни одной похожей на кинозвезд Софи Лорен или Монику Витти.

«Вот что

«Буря, скоро грянет буря!» Какая буря? На Капри рай и красота! Как только не стыдно, живя в таком раю, призывать к революции. И дружок его Ленин сюда приезжал из Швейцарии, где давно построен коммунизм без всяких революций. И как это возможно, живя в заграничном раю, задумывать у себя на родине революцию? И как только не стыдно, а ведь получилось! А певец пролетариата Максим Горький, где только он на Капри нашел «толстых и глупых гагар»? Может, это итальянки? Я пока встречала толстых и некрасивых — и ни одной похожей на кинозвезд Софи Лорен или Монику Витти.

«Вот что значит советские люди, — подумала я, — даже на отдыхе не могут не думать о политике», — и продолжила мечтать о Марио.

Мой Марио должен быть только здесь!

Сейчас открою глаза, надену малиновую кепку с длинным козырьком от солнца, выйду из тени и пойду купаться. Через минуту ступни обжигает нагретая галька. Скачками добираюсь до кромки воды. Волна ласково заливает ноги по щиколотку. Хочется разбежаться и бухнуться в воду. Но я невольно медлю — взгляд завораживает чарующая картина: море искрится и сияет, слева из него, как три морских чудища, всплывают скалы-великаны. У них древнее загадочное название — Фаральони. Справа покачивается на волнах трехмачтовая белоснежная яхта, прямо по горизонту вдали — огромный корабль, а море у причала как цветами усеяно разноцветными парусниками.

Вхожу в воду: море сначала кажется обжигающе холодным, а потом тело быстро привыкает и само несет подальше от берега, чтобы почувствовать свободу от земли, напитаться, надышаться, насмотреться и даже попробовать губами море, ощутить его горько-соленый вкус. Вблизи вода — как темный сине-зеленый изумруд, дальше светлеет и переходит в голубой с серебристо-золотистыми оттенками. Так бы и плавала целую вечность! Благодать!

Но вдруг откуда ни возьмись появляется мысль: «Почему он не пошел со мной на пляж?»

Он — это мой муж, который в тридцатиградусную жару бродит по древним развалинам дворца императора Тиберия. Мы женаты миллион лет. Глеб прекрасный благородный человек, известный в узких кругах скульптор. Но его красивое лицо почти всегда выражает недовольство. Он очень редко улыбается и постоянно озабочен какими-то своими мрачными мужскими мыслями. Часто тяжело вздыхает и ничему не умеет радоваться. Муж везде и во всем всегда ищет и, конечно, находит одни недостатки и несовершенства.

В молодости у меня были страшные передние зубы из-за металлических пломб. Их мне поставили в детстве в пионерском лагере во время медосмотра студенты-стоматологи. Муж после свадьбы запрещал улыбаться и вообще открывать рот, чтобы не портить мой образ нежной принцессы. Потом, когда появились новые способы лечения, я зубы привела в порядок, но улыбаться и смеяться чуть вообще не разучилась. А я была очень смешливая.

Нет, не буду об этом думать…

О Марио! Марио!

Когда мы только прилетели в Рим и ждали машину, я увидела далеко не юного Марио в элегантной шляпе и в светлом костюме безупречного покроя.