В поисках Цацы (Часть 83)

Он ожидал такси в театральной позе романтического героя, грациозным жестом курил сигару и грустными выразительными глазами поглядывал по сторонам. Потом вдруг он будто узнал меня — и на губах у него появилась полуулыбка. Я подумала, что, может, он принял меня за свою давнюю знакомую? Я невольно сделала шаг навстречу Марио, но он оставался в той же позе. На кого же он смотрит? Я обернулась. Оказывается, мы с мужем стоим у зеркальной стены аэропорта, а он любуется своим отражением в ней. А я-то размечталась…

При выходе с катера на Капри мне показалось, что Марио в форме морского

Он ожидал такси в театральной позе романтического героя, грациозным жестом курил сигару и грустными выразительными глазами поглядывал по сторонам. Потом вдруг он будто узнал меня — и на губах у него появилась полуулыбка. Я подумала, что, может, он принял меня за свою давнюю знакомую? Я невольно сделала шаг навстречу Марио, но он оставался в той же позе. На кого же он смотрит? Я обернулась. Оказывается, мы с мужем стоим у зеркальной стены аэропорта, а он любуется своим отражением в ней. А я-то размечталась…

При выходе с катера на Капри мне показалось, что Марио в форме морского капитана мелькнул на причале. Жаль, что не успела его хорошо рассмотреть. Он так стремительно исчез. Наверное, ушел в море. Только что из порта отчалила великолепная яхта Azzurro fantasia — «Голубая мечта» — и взяла курс на окутанный сиреневой дымкой Везувий.

А как-то раз на нашем пляже я целый час любовалась совсем юным восемнадцатилетним Марио. Он загорал и купался в компании прелестных девочек и мальчиков: все как на подбор стройные, холеные, высокие, длинноногие, как модели, в модных купальных костюмах, и даже у одной девицы на загорелой лодыжке сверкала серебряная цепочка с кулоном.

А Марио отличался от них фигурой античного римского атлета. Вот с кого можно ваять скульптуру! Но это сейчас не в моде.

Я стала наблюдать за ним и заметила, что он не так весел, как остальная компания, и часто смотрит на часы. Потом вдруг поднялся, поцеловал в щеку девицу — ту, с цепочкой на ноге, — и направился к причалу. Я из любопытства пошла за ним.

И лучше бы я этого не делала. Через минуту, когда я проходила совсем близко от Марио, рядом с ним вдруг остановился какой-то неприятный сутулый лысый тип лет сорока с утиным носом и рыбьими зубами. Он требовательно и нагло, как хозяин с рабом, разговаривал по-польски с Марио, передавая какой-то сверток. И тут я отчетливо услышала униженный, отчаянный шепот моего Марио: «Цэ нэ можливо!»

Нет, только не это!

Я от неожиданности чуть в море с пирса не свалилась. Быстро пошла прочь и, наткнувшись на продавца мороженого, заела свою печаль шоколадным мороженым — gelato с кусочками манго.

А однажды на экскурсии в Неаполе, решив отдохнуть и выпить кофе, мы оказались на старинной площади — пьяцца Сан Гаэтано у церкви Сан Лоренццо Марджоро, той самой, где Боккаччо встретил свою Фьяметту аж в 1336 году. И именно тут я увидела дивного молодого человека. Он с вихрем подкатил на дорогущем мотоцикле Ducati чуть ли не к нашему столику. Элегантно спрыгнул, как лихой наездник с норовистого скакуна, сорвал ловким движением красный шлем, и по белой рубашке рассыпались черные кудри.

Наверное, почувствовав мой взгляд, он обернулся, глаза наши встретились, и в это чудное мгновение я узнала его. Это, несомненно, был Марио. Он подарил мне пленительную улыбку — улыбку настоящего Марио!

Но что это? Мгновение — и к нему от соседнего столика направляется седой господин в ковбойской шляпе, в узких синих джинсах и желтых сапогах на кривых старческих ногах.