В поисках Цацы (Часть 92)

«Ты смертельно раненная птица!» — так и сказал.

Голос Норы зазвенел, и в лице и осанке появлялось трагическое благородство классических героинь. То вдруг, горестно подвывая, она принималась рассказывать про своего мужа, про сыновей, то начинала ругать каких-то неблагодарных друзей в таких выражениях, что превращалась в торговку с рынка, напоминающую Элизу Дулитл из «Пигмалиона».

Игорь будто ничего этого не замечал.

Он с участием и тревогой смотрел на Нору и внимательно слушал ее сбивчивый рассказ, смотрел — и не мог поверить, что перед ним та самая Нора. Как же она изменилась! Раньше эта женщина

«Ты смертельно раненная птица!» — так и сказал.

Голос Норы зазвенел, и в лице и осанке появлялось трагическое благородство классических героинь. То вдруг, горестно подвывая, она принималась рассказывать про своего мужа, про сыновей, то начинала ругать каких-то неблагодарных друзей в таких выражениях, что превращалась в торговку с рынка, напоминающую Элизу Дулитл из «Пигмалиона».

Игорь будто ничего этого не замечал.

Он с участием и тревогой смотрел на Нору и внимательно слушал ее сбивчивый рассказ, смотрел — и не мог поверить, что перед ним та самая Нора. Как же она изменилась! Раньше эта женщина всех поражала своей красотой и талантом. У нее была замечательная семья. Муж — известный художник — обожал ее. Двое прелестных мальчиков. Игорь помнил, как впервые пришел в мастерскую и увидел блистательную красавицу, обворожительную хозяйку, любящую жену и нежную мать. Нора стала для него недосягаемым идеалом женщины. Он с того дня смотрел на нее как на икону. Нора с ним всегда вела себя почти по-матерински ласково-шутливо, а с другими мужчинами — театрально-игриво, отчего Игорь всегда краснел.

Нора с мужем с гордостью показывали по-детски яркие, но довольно профессионально выполненные оригинальные рисунки сыновей. А про свой нашумевший проект стадиона, занявший первое место на выставке в Японии, скромно сказали, что жюри отметило не самый удачный вариант.

Но больше всего ему запомнились та гармония, теплота и ласка, которые царили во взаимоотношениях в этой идеальной семье. В памяти всплыли детские светлые головки, склоненные над рисунками, и рядом — счастливое лицо матери.

Нору с мужем Игорь часто встречал на выставках, на вернисажах. Казалось, они никогда не расставались. Игорь всегда любовался ими — оба стройные, высокие, со вкусом одетые по последней моде. Такие же были и их дети — тоже красивые, умные и обожающие своих талантливых родителей. А теперь что стало с Норой? На кого она стала похожа? И, кажется, попивает.

Нора, выбросив окурок, продолжала:

— Ты знаешь, Игорек, ведь муж мне звонит оттуда, из Штатов, чуть ли не каждую неделю. Зовет к ним. Говорит, что не может больше без меня. Вот мука-то. Знал же он, что я не уеду. — При последних словах в голосе послышались рыдания, но она справилась с собой. — Ты ведь помнишь нашу прекрасную квартиру и мастерскую у Патриарших прудов? — переменив тему, спросила она. — Так с ней пришлось расстаться. Живу теперь совсем одна в однокомнатной напротив железнодорожной эстакады. Старший сын женился и ушел к жене. Он совсем сломлен. Да и я, как видишь, его особенно не радую, — сказала Нора и хрипло засмеялась.

Игорь слушал ее, переживал и вдруг с недоумением спросил:

— Нора, а кто им сделал вызов? Там у вас что, родственники есть?

— Оказалось, что есть, — десятая вода на киселе: двоюродная тетка была угнана во время войны в Германию и волею судьбы оказалась в Штатах.

Нора перевела взгляд на Лену, которая за это время не проронила ни слава. Увидела на ее хорошеньком лице в больших светлых глазах всю ту смесь жалости, удивления и любопытства, которая всегда возникает у незнакомых людей, когда им рассказывают чужие беды.