Особенность эстетики контркультуры

Эта же отчетливо про­является в ее трактовке таких эстетических категорий, как фантазия и воображение, которые приобретают ярко выражен­ный социально-антропологический характер и выступают в ка­честве символов и одновременно механизмов политического освобождения. Художественная фантазия здесь оказывается не только способом описания социального идеала контркультуры, но и как бы реальностью его осуществления. При этом непод­властной социальной манипуляции сферой выступает уже не самосознание индивида, как это было в ряде идеалистических философско-эстетических учений современности, а архаичес­кая структура его чувственности. Формирование «новой чув­ственности» в смысле возврата к романтическому идеалу пер­вичных чувственно-эстетических потребностей, извращенных цивилизацией, выступает в качестве политической цели контр­культуры. У выразителей идей контркультуры, в наибольшей степени склонных к теоретическим обобщениям, эстетика абсолютизи­руется в рамках социально-философской системы и эстетиче­ские категории становятся конституирующим элементом поли­тического видения мира. Художественный образ и метафора, таким образом, оказываются центральными компонентами поли­тико-эстетической утопии контркультуры, наиболее развернутый и разработанный вариант которой предложил Г. Маркузе. На страницах «Эроса и цивилизации» Маркузе (1955) — кни­ги, оказавшей значительное влияние на формирование социаль­ной эстетики контркультуры и предвосхитившей многие сокро­венные мотивы леворадикальной мысли,— постоянно встреча­ются мифологические образы Орфея (Нарцисса, Диониса), с одной стороны, и Прометея (Гермеса, Аполлона) —с другой. В структуре авторской мысли, которая отличается нестрогим, парадоксально-беллетристическим стилем рассуждений и обиль­ным использованием художественных образов и метафор, они выступают как обобщенные экзистенциальные символы, типы отношения к реальности, противоположные способы человечес­кого существования.